Вечером у моего крыльца остановилась машина. В окно я увидел, как из нее вышел статный старик. Я вышел ему навстречу:
– Худанич, Иван, американец, – на чистом русском представился мне приехавший и продолжил, – был униатом, католиком, но стал православным у старообрядцев. А теперь просто православный.
Так началось мое знакомство с еще одним удивительным американцем.
– Мои родители со своими семьями приехали из Ужгорода еще до революции. Они приехали в Америку работать на шахтах, которых было очень много в Пенсильвании. Я родился в 1939 г. В первый раз слово «русский» я услышал в 1945 г. Моя бабушка произнесла загадочную фразу: «Русские в Берлине». До этого я вообще ничего не знал о России. А потом была школа, призыв в армию, и т.к. к этому моменту я уже немножо выучил русский, то меня отправили в специальный центр подготовки военнослужащих, которые должны были служить в Европе и воевать с русским КГБ. Но вместо этого меня отправили во Вьетнам, где я служил в чине капрала. Пока был во Вьетнаме, я выучил вьетнамский и свободно разговаривал с людьми, с которыми мне довелось жить. Американцы обычно не разговаривали с местным населением и не испытывали к ним интереса. А мне было очень интересно узнать, как живут люди. Я разговаривал со всеми и всех фотографировал. У меня не осталось фотографий войны. У меня остались фотографии моих друзей-вьетнамцев. Несколько лет назад я издал фотоальбом с текстом на английском, вьетнамском и русском языках.
А потом была всеночная и литургия. Иван пел и читал, и слушая его, трудно было поверить, что ты находишься не в России.
Уезжая после завтрака, он протянул мне маленький блестящий предмет и сказал, что это сувенир с вьетнамской войны – то, что они тогда называли это «ключом жизни» и что многие солдаты носили его на шнурке на шее. Когда я взял в руки этот блестящий кусочек металла, я с удивлением увидел, что это знакомый мне с детства нож для открывания консервов.