Сегодня в Holy Myrrhbearers Monastery служил литургию, праздновали День Ангела монахини Екатерины, великой правительницы монастырских коз и овец. После службы она устроила показ мод, а точнее того, что она делает из шерсти своих питомцев. Обратите внимание на то, что накидка а-ля викинги сделана не из шкуры, а из тканой основы, на которой закреплено состриженное баранье руно, как это делали в Норвегии в Средние века. Померил накидку – очень тепло и сразу ощущаешь себя викингом.
Искусство
8 записей
На мой взгляд, существует два принципиально разных театра. Один – это театр, в котором замысел режиссер объединяет актеров в единое действо, оставляя каждому право прочтения роли в соответствии со своим внутренним миром, жизненным опытом, не побоюсь сказать, своей душой. Актер – не просто исполнитель, он соавтор режиссера. Это потрясающий театр интерпретации, где один и тот же спектакль каждый раз переливается новыми красками, которые вносят в него актеры. Другой театр – это театр, в котором режиссер, задействуя только фактурную, физическую сторону исполнителя, до мелочей прорабатывая каждое движение, каждый жест, каждую интонацию, превращает каждого актера в свою маленькую копию. Когда смотришь такой […]
Еще один спектакль, который я видел в Москве, – «Яма» на Малой Бронной. Спектакль, заявленный как «пластическая драма», больше всего напоминал мне задание по пантомиме первого курса актерского факультета. Весь спектакль не покидало ощущение жалости к хорошим драматическим актерам, которых утопили в чуждом им жанре. И вторая мысль, которая невольно пришла в голову: за какие грехи Куприна, его именем прикрыли эту недоделанность пошлятину, в которой утончённым и трепетным Куприным даже не пахнет?
Ленком, «Ложь во спасение» Великолепный спектакль, который держится не только на блестящей Чуриковой и прекрасном ансамбле актеров, но прежде всего на великолепной режиссуре Панфилова, который начинает спектакль с затрапезной комедии, а к концу возводит его до высот классической греческой трагедии.
Смотрел “Евгения Онегина” в театре Вахтангова. Тягучее и липкое действо, нерусское душой, соединившее в себе сломанную пушкинскую скамейку, театр, уставший от Брехта, и астральную пластику Цирка дю Солей. Ритмичная музыка держит спектакль. Она же удерживает и долгий аплодисмант в финале. В антракте, выходя на улицу, я уперся в охранника, который выкидывая правую руку в сторону, гордо произносил: «Дышать воздухом – сюда!», а выкидывая левую: «Для тех, кто курить!». Действительно, театр начинается с вешалки. В данном случае, с охранника.
Это отдельный мир, не связанный ни с пространством, ни со временем. Мир, в который я (пятиклассник) попал случайно, познакомившись на берегу Москвы-реки с подающей большие надежды пловчихой Верой (третьеклассницей). Это мир, в котором под руками ее папы, Владимира Дмитриевича, рождались всем нам знакомые советские марки с животными. Сорок лет назад в этой же квартире ее мама, Ольга Николаевна, готовила меня к поступлению в Школу-Студию при МХАТе. Здесь же Вера готовилась поступать в Строгановку, здесь же выросла и ее дочь Варя. В этом мире, где ничего не изменилось на моей памяти, Вера создает сегодня свои потрясающие работы, став сильнейшим Русским художником-графиком, […]